“New York, I Love You!”

«Нью-Йорк, я тебя люблю!» — это фильм, состоящий из короткометражных фильмов, снятый по тому же принципу, что и «Париж, я тебя люблю!». В нью-йоркском фильме больше сквозного сюжета и меньше заумного молчаливого символизма, чем в парижском фильме. Но самое главное отличие не в этом.

Парижский фильм пронизан одиночеством. Причем это одиночество не только одинокого человека, но и вдвоем, и втроем, и всемером и т.д. Одиночество и непонимание друг друга не преодолено, оно в крови, оно — это весь дух Парижа. Все французское кино — о Париже и об одиночестве. Одиночество всегда, даже когда любовь. Вообще, после просмотра французских фильмов о любви у меня не раз возникало чувство, что французы не способны любить. По крайней мере, не той любовью, которая теплом растекается по телу, делая весь мир и тебя в нем прекрасным, которая растворяет тебя в другом человеке, не жертвенной любовью, но и не той любовью, которая переживает годы, которая проявляется в бытовых мелочах, даже если ее не видно окружающим. Французская любовь совсем не такая, это больше любовь к самой любви, я бы даже сказал: не любовь, а любование собой в любви. Поэтому всегда конфликты в любовных французских фильмах мне кажутся немного искусственными. А после просмотра «Париж, я тебя люблю!» не могу избавиться от чувства, что все, кто попадает во власть этого города, не могут по-настоящему ни любить, ни дружить.

Нью-йоркские истории совсем другие. Отвлеченно-романтическому здесь нет места, потому что нет страха перед другим человеком в отличие от французского кино. Основная тема этого фильма — проницаемость человеческой души, потребность людей друг в друге. Парадокс Нью-Йорка в том, что люди из разных слоев общества, разных культур, религий, национальностей, интересов не просто пересекаются и случайно встречаются, они перестают быть друг другу посторонними, чужими. Другой человек не проходит мимо без следа, он интересен тем, что он другой, со своей историей, драмой или счастьем. Каждый прохожий достоин того, чтобы стать героем фильма, пусть даже снимаемого туристкой на бытовую камеру. Здесь нет места романтическому пафосу или самолюбованию, любой намек на это нивелируется неожиданной реакцией другого человека, поворотом сюжета, иногда комическим. Здесь “миры” бесконечно пересекаются. Такое пересечение не странно, как в Париже, а вполне предсказуемо и ожидаемо. Люди сами как бы идут навстречу друг другу. Чужой человек может оказаться самым близким в самый неожиданный момент, а взаимное понимание может достигнуть уровня сотворчества. Старый художник приходит в маленький магазинчик в китайском квартале, где у строгого лекаря работает молодая китаянка. Художник много раз безуспешно пытается с ней познакомиться и хочет написать ее портрет, но та не отвечает ему взаимностью. Однажды она сбегает с работы и сама приходит к художнику, но обнаруживает, что тот умер. На полу квартиры она находит свой портрет, который художник почти закончил, не успев дорисовать глаза. Она берет этот портрет, вырезает из своей фотографии глаза и наклеивает их на портрет, тем самым завершая работу художника.

Эмоции здесь очевидны, но не поверхностны. Эмоциональность и чувственность здесь — это само собой разумеющееся, то, чего никто не боится и не стыдится, о чувствах говорят и спорят. А еще в них верят. И после короткого заключительного эпизода с пожилыми супругами в Бруклине, веришь, что чувства и любовь именно там, где ценно каждое совместное мгновение.
После этого фильма я вдруг понял, почему я не люблю Париж.