Вне времени: О спектакле «Чудаки» МХАТ имени М. Горького

18 октября 2017 года МХАТ имени М. Горького представил на сцене Нижегородского театра драмы спектакль «Чудаки», поставленный заслуженным артистом России Александром Дмитриевым по одноименной горьковской пьесе. Показ стал частью конкурсной программы VIII Российского театрального фестиваля имени М. Горького. Еще в 2013 году на горьковский фестиваль спектакль по этой пьесе в постановке Юрия Йоффе привозил Московский театр имени В. Маяковского. Тем интереснее было увидеть в прямом смысле свежую интерпретацию этого произведения писателя: премьера мхатовского спектакля состоялась совсем недавно — в феврале этого года.

Пьеса «Чудаки» не может похвастаться богатой театральной историей, ей в некоторой степени не везло: уж очень она выделяется на фоне остального драматургического наследия Горького — во-первых, это комедия, а во-вторых, в ней меньше всего проявилась характерная для писателя склонность вкладывать в уста персонажей точные характеристики друг друга, что всегда помогало раскрывать их противоречивые образы и видеть генеральную авторскую идею. «Чудаки» в этом смысле — произведение сложное, и его нельзя ставить, как обычно ставят Горького, хотя бы уже потому, что это комедия в совершенно чеховской стилистике с ее внутренним сюжетом, часто меняющим прямое значение того, что говорится на сцене.

Пьеса интересна еще и тем, что она исключительно современна именно сегодня. Написанная в 1910 году, после первой русской революции, когда глубоко в обществе зрели социальное недовольство и протестные настроения, она давала картину как бы противоположного от них полюса — мира скучающей интеллигенции, погруженной в пустые мечты и мнимые страхи о будущем. Это удивительным образом перекликается с нашей эпохой, наполненной бесконечными и порой агрессивными спорами о пути страны, в которых одни, бесчисленные жертвы телевизионной пропаганды, ненавидят весь мир и жаждут показать Америке кузькину мать, другие из ложно понятого патриотизма наяву грезят величием России и за изысканной росписью стен не видят спрятанные под ней «гниль и разрушение», в глазах третьих безрадостный окружающий мир изъеден коррупцией и пошлостью, в нем нет просвета. Их всех объединяет общая иллюзия своей правоты, когда интеллектуальная и эстетическая связь с реальностью полностью утрачена, а любая вменяемая коммуникация в обществе невозможна. Каждый живет в мире, которого нет, замещая действительность ее выдуманным подобием, разговорами, ничего не значащими и ни на что не влияющими. Именно на поддержание этой «виртуальной реальности», этой мыслительной фикции и тратятся все силы не только политиков, но часто даже обычных людей, которые на самом деле ни во что не верят, лишь имитируют ценности, потому что это или модно, или выгодно. А что есть на самом деле, об этом страшно думать, потому как, может быть, и нет ничего, и все бессмысленно.

В «Чудаках» Горький намеренно, по-чеховски, погружает этот смысловой конфликт не в социальную, а в личностную и семейную проблематику. Его герои — это писатель, в котором есть божья искра, дар создавать достоверные «сказки» из верно выхваченных из жизни деталей, но нет смелости окунуться в эту самую жизнь, не украшенную цветистыми литературными образами; жена его, которую одни считают почти святой за то, что ради творчества мужа готова стойко сносить его измены, а другие — так просто дурой. Есть здесь разочарованный во всем и равнодушный к людям старик, мятый сибирской каторгой, он ни во что не верит, но ему всегда есть что сказать умного по любому поводу. Его сын, доктор, циничен и не любит людей, его любовь к женщине надуманная, он не понимает свою избранницу и не ценит ее. Бывший полицейский, по причине, о которой можно только догадываться, ушедший в отставку в 1905 году, находится в постоянном плену фантазий и страхов о внешнеполитических угрозах стране, причем представление о том, кто на самом деле враг России, у него меняется с комичной регулярностью. Здесь есть еще умирающий молодой человек, который цитирует «Буревестника», но изливает на близких зависть и желчь, за то, что они не умрут вместе с ним; есть его невеста, которая милосердно ухаживает за больным, но не любит его и ждет его смерти. Никто никого не понимает, никто ни с кем в этой пьесе не находит общего языка, и даже не стремится к этому. И все эти персонажи бесконечно говорят, кто-то с апломбом, кто-то с горечью, кто-то с поэтическим вдохновением, о вроде бы важных и нужных вещах и ценностях жизни, но Горький подает их слова как чистой воды резонерство, отказывая героям в праве на доверие зрителей. Для автора они чудаки, чеховские «недотепы», потерявшиеся где-то во времени и не понимающие свою эпоху.

Тем, кто видел мхатовский спектакль и прочитал это длинное предисловие, уже понятно, что постановка Дмитриева как режиссерское высказывание никакого отношения к пьесе не имеет, разве что позаимствован, частично, текст. Здесь играют не тонкую комедию с «подводным течением», а любовный треугольник в реалистическом костюмном исполнении, как играли бы Островского, ну, или, на худой конец, любую другую драму Горького. От иронии автора по отношению к своим героям не осталось и следа, действующие лица (с их значимыми фамилиями, типа Мастаков, Потехин) не просто говорят со сцены на полном серьезе, с пафосом, по-мхатовски громко, так еще сильные, по мнению режиссера, идеологические монологи подзвучены трепетно-лирической музыкой, чтобы у зрителей не осталось никакого сомнения в том, в каких конкретно местах нужно считывать горьковскую, якобы, «мораль». Текст сокращен бездумно, выпущены фрагменты, важные для понимания комедии характеров, то есть их непопадания в сопутствующие обстоятельства, например, пропала цитата из «Песни о Буревестнике» из реплик умирающего Васи. Более того, режиссеру для усиления идеологически правильного эффекта показалось мало тех высокопарных фраз, которые Горький вложил в уста своих чудаков, писатель Мастаков произносит неведомо откуда взявшийся, видимо из горьковской публицистики или переписки, монолог об особом духовном пути России, о необходимости нравственной литературы и т.п. Если бы со сцены вдруг прозвучали слова про «духовные скрепы», вряд ли в зале бы кто-то вздрогнул от неожиданности.

Миссия МХАТ имени М. Горького, как говорят сами артисты, — сохранять нравственные принципы и реалистический русский театр. Но что мешает им при этом быть более чуткими к настроениям и эстетике современности и более уважительными к противоречивым духовным и литературным исканиям автора, чье имя носит их театр? Добротная и традиционная во всех смыслах постановка Александра Дмитриева будто бы выпала из нашей эпохи и застряла в каком-то странном безвременьи, где люди, подобно героям пьесы «Чудаки», не знают, что им делать и как дальше жить. По сути, мхатовцы сыграли спектакль про самих себя.

Текст: Андрей Журавлев. Фото: Евгений Алексеев.