Трое в «Ниве», не считая рок-н-ролла: О спектакле «Чик. Гудбай, Берлин» Павла Ушакова

Много ли вы видели в зрительном зале театра подростков — не тех, кого со всем классом привела учительница, и не тех, кто заставили пойти с собой родители, а тех, кто пришел сам? Наверное, немного. И дело не только в том, что, как отметил главный режиссер нижегородского ТЮЗа Виктор Шрайман, спектаклей для нынешних 14-16-летних практически нет на современной сцене. Сегодняшнему тинейджеру, увлеченному компьютерными играми, социальными сетями и неформатной музыкальной субкультурой, трудно себе представить более скучное, занудное место, чем академический театр с его художественной условностью и назидательностью. Между детской верой в театральное волшебство и взрослым восприятием театра как искусства всегда существует некий временной разрыв, наполненный подростковым скепсисом, который часто мешает личному переживанию возникнуть там, где, подобно Наташе Ростовой в опере, видишь лишь фанерные декорации и лицедейство. Наверное, поэтому новый спектакль ТЮЗа «Чик. Гудбай, Берлин» в постановке молодого режиссера, выпускника Щукинского института Павла Ушакова вызывает интерес — это эксперимент, призванный не просто рассказать историю про подростков, но создать понятную им театральную эстетику.

У спектакля очень качественная литературная основа — роман немецкого писателя Вольфганга Херрндорфа, переработанный для сцены драматургом Робертом Коалем. В центре сюжета — четырнадцатилетние мальчишки из Берлина Майк и Чик, которые угоняют старую раздолбанную «Ниву» и отправляются на ней в путешествие, знакомясь по пути с разными людьми. Это необычное дорожное приключение, к которому присоединяется девочка Иза, живущая на свалке, помогает им преодолеть свое одиночество, узнать, что такое настоящая дружба, и научиться понимать других людей.

Пьеса насыщена действующими лицами, но в сценической версии Павла Ушакова — всего трое героев, которые, по сути, вспоминают о том, что с ними происходило, по ходу действия со свойственной подросткам насмешливостью перевоплощаясь в различных персонажей. Режиссерский прием — показать глазами детей всех незнакомцев, встретившихся на их пути, — позволяет воплотить на сцене особенности восприятия ребенка в этом возрасте, когда все непривычное и пугает, и притягивает одновременно. Чужое сознание, другой взгляд на мир и даже собственные новые ощущения, вроде возникающей влюбленности, «остраняются», поэтому герои весело дурачатся, обмениваются колкостями, изображают посторонних как комичных фриков, вроде женщины-бегемота или старого сумасшедшего солдата, не знающего, что война давно закончилась. Но в этом смехе над другими и над собой вовсе нет никакого цинизма и жестокосердия, а есть лишь желание закамуфлировать свое смущение, обиду на взрослых и едва ли отчетливое чувство стыда за свое безрассудство.

Спектакль Павла Ушакова адресован не только детям, но и их родителям. Это высказывание о необходимости принимать ребенка всерьез и давать ту свободу, без которой никогда не сформируется вера в себя и ответственность за свои поступки. Постановка в ТЮЗе примечательна тем, что она наглядно показывает, за счет каких тонких психологических механизмов происходит важный и едва уловимый переход от детства к юности. Встречаясь с другими, странными, людьми, герои-подростки через сопоставление с собой учатся понимать их чувства, видеть и ценить их человечность, сострадать и принимать в конечном счете их инакость, что становится моментом взросления, преодоления подросткового максимализма.

В постановке нет дидактизма или морализаторства, ее ценность как раз в том, что в ней отсутствует взгляд свысока, напротив — она наполнена искренним весельем и по-детски наивным хулиганством. Почти все звуковое и музыкальное сопровождение спектакля создается вживую самими артистами: здесь профессиональный звук, концертные микрофоны, ударная группа и две бас-гитары. Мир героев наполнен бунтарской рок-музыкой: она лучше всего помогает им выражать свои мысли и настроения. Вообще, необыкновенно живым оказывается все пространство сцены: декорации — это подвижная платформа с ударной установкой, легко превращающаяся в автомобиль, световые пушки, концертные кофры и картонные коробки, которые по ходу действия мгновенно перестраиваются актерами в бесконечные комбинации, образуя то школьные парты, то подиум, то заправку, то столики в дорожной забегаловке, то ночное поле, лежа на котором друзья смотрят на звезды. Трое актеров — Артур Зимин (Майк), Максим Павлов (Чик) и Анна Сильчук (Иза) — с удивительной легкостью и быстротой управляются с этими трансформациями, делая их частью действия, в котором смена персонажей и мизансцен происходит без каких-либо пауз и стыков, подобно захватывающему кино, снятому одним планом, без монтажа.

Высокий темп действия и динамические превращения, когда новые образы создаются на наших глазах практически из подручных средств, должны подсказать юным зрителям еще одну важную идею спектакля: скука — это ничегонеделанье, а изменить свою жизнь, наполнить ее событиями и смыслом нужно непременно своими руками. Любопытство, изобретательность, фантазия, интерес к другим людям и есть настоящая свобода и самый настоящий драйв, который не заменят никакие модные вещи, вечеринки или похвалы взрослых.

Молодым артистам и режиссеру, которые еще не забыли, как быть детьми, удалось сделать спектакль удивительно честным, без фальшивого заигрывания с аудиторией и ненужного идеализирования своих героев. «Чик. Гудбай, Берлин» подросткам точно понравится, осталось дело за малым — чтобы они захотели прийти в театр, сами. Есть надежда, что захотят.

Текст: Андрей Журавлев. Фото: Роман Бородин.